Коммуникативные способности и социальный интеллект в социальном поведении в ранней юности

Хазова С.А.

Кострома, КГУ им. Н.А. Некрасова

Ключевые слова: социальный интеллект, лидерство, организаторские и коммуникативные склонности, социально-психологические трудности, ресурсы развития, совладающее поведение.

Аннотация: В исследовании предпринята попытка анализа роли социального интеллекта и коммуникативных способностей в ситуациях межличностного взаимодействия в юношеском возрасте. Констатируется зависимость выбора стратегий совладающего поведения от социального интеллекта и выраженности коммуникативных склонностей. Анализируются особенности личности старших подростков с признаками компьютерной аддикции. Делается вывод о ресурсной роли коммуникативных качеств личности в социальном поведении.

Проблема социального интеллекта привлекает в последние десятилетия все большее внимание исследователей. Концепция социального интеллекта, так же как и концепция эмоционального интеллекта,  в определенной мере, составляют альтернативу жесткому когнитивному подходу к пониманию интеллекта. Торндайк (1920), предложивший понятие социального интеллекта еще в 20-е годы ХХ века, определял социальный интеллект как общую способность понимать других и действовать или поступать мудро.

Дальнейшие попытки  определения понятия, операционализации и измерения социального интеллекта приводят к мысли, что существует столько же пониманий данного феномена, сколько существует исследователей этой проблемы. В наиболее обобщенном виде определил социальный интеллект Векслер (1958) как приспособленность к человеческому бытию.  

Многие авторы, расширяя и уточняя определение Торндайка,  включают в структуру социального интеллекта способность уживаться с другими людьми (Moos & Hunt, 1927; Vernon, 1933), знания о людях (Strang, 1930), способность критически и правильно оценивать чувства, настроения, мотивацию, поступки  других людей (Wedeck, 1947). Х. Гарднер (1983) в своей теории множественного интеллекта выделил среди прочих внутриличностный и межличностный интеллект.

Наиболее распостраненная точка зрения рассматривает социальный интеллект как согласованную группу ментальных способностей, связанных с обработкой социальной информации. Эти способности проявляются в коммуникативно-личностном потенциале (комплекс свойств, облегчающих или затрудняющих общение), характеристиках самосознания (чувство самоуважения, свобода от комплексов, предрассудков, подавленных импульсов, открытость новым идеям), социальной перцепции, социальном мышлении, социальном воображении, социальном представлении, способности к пониманию и моделированию социальных явлений, пониманию людей и движущих ими мотивов.

Космитский и Джон (Kosmitsky & John, 1993)  разделили все составляющие социального интеллекта на две группы, выделив когнитивные элементы (оценка перспективы, понимание людей, знание социальных правил, открытость в отношении к окружающим) и поведенческие элементы (способность иметь дело с людьми, социальная приспособляемость, теплота в межличностных отношениях).

 Д.В. Ушаков, автор структурно-динамической концепции социального интеллекта, дает следующее определение: «социальный интеллект — это способность к познанию социальных явлений», при этом одной из важнейших характеристик автор считает возможность и способность обращаться к своему внутреннему опыту (Ушаков, 2003). 

Несмотря на то, что социальный интеллект проявляется в самых разнообразных взаимодействиях человека с окружающим миром, исследования его роли в совладающем поведении как социальном поведении субъекта фактически отсутствуют. В связи с этим нам хотелось бы представить ряд исследований, прямо или косвенно освещающих данный вопрос.  

 Первая серия (2002-2007) исследований ставила своей целью изучить влияние социального интеллекта на выбор стратегий совладания. 

       В качестве инструмента для измерения социального интеллекта использовался тест Дж. Гилфорда и М. Салливена в адаптации Е.С. Михайловой. Сконструированный на основе модели социального интеллекта Гилфорда (Guilford, 1967), тест измеряет способность распознавать социальные сигналы, включая выражения лица, жесты, мимику, осанку, и состоит из четырех субшкал: способность к логическому обобщению, способность предвидеть последствия поступков, способность понимать логику развития ситуаций взаимодействия, способность понимать изменения значения сходных вербальных реакций человека в зависимости от контекста вызвавшей их ситуации.  

      Однако против ожиданий, данное исследование дало незначительное количество результатов. Так, оказалось, что подростки с высоким уровнем развития социального интеллекта чаще используют проблемно-ориентированные (Работа, достижения и Решение проблемы) и социально-ориентированные стратегии совладания (Духовность, Друзья, Принадлежность и Социальная поддержка).

      При этом связи, выявленные с помощью корреляционного анализа весьма немногочисленны и содержательно напоминают связи психометрического интеллекта и стратегий совладающего поведения (Хазова, 2002, 2010). Способность к логическому обобщению отрицательно коррелирует с выбором стратегий Друзья (R= -0,305, p=0,02) и Позитивный фокус (R= -0,345, p=0,01). Способность к пониманию логики развития ситуации снижает частоту обращения к религиозному опыту (Духовность, R= -0,295, p=0,03), а способность предвидеть – использование непродуктивной стратегии Разрядка ((R= -0,324, p=0,017). Вполне вероятно, что эти результаты объясняются тем фактом, что тест Гилфорда измеряет логический, когнитивный компонент социального интеллекта (социальное восприятие), имеющий общие корни с психометрическим интеллектом. Стернберг отмечает, что  измерение социального интеллекта но основе вербальных реакций и самоотчетов проблематично. Значительно большую прогностическую ценность имеют исследования, основанные на поведенческих и невербальных способах (Стернберг, 2002). На это же указывает Д.В. Ушаков (2004), отмечая, что социальный интеллект отличается использованием невербальной репрезентации и потерей точности социального оценивания при вербализации.

Вторая серия исследований 2006-2008 годов касалась личностных особенностей и коммуникативных качеств школьников, склонных к формированию компьютерной аддикции. Респондентами выступали подростки 13-16 лет (n=60 в первом исследовании и 55 во втором исследовании), половина из которых демонстрировала явные признаки компьютерной зависимости.  В качестве коммуникативных качеств исследовались способность к эмпатии, умение слушать, уровень общительности, коммуникативная установка. В качестве личностных особенностей -  личностная тревожность, экстра- и интроверсия, нейротизм, агрессивность.

          Приведем наиболее интересные статистически верифицированные результаты (р≤0, 05). 

·            У компьютерных аддиктов больше, чем у их сверстников, выражена негативная коммуникативная установка, проявляющаяся в открытой жесткости (излишней критичности, агрессивности) и негативизме. Ниже в данной группе и показатели эмпатии. Эта группа подростков отличается от своих сверстников негативным опытом общения, который мог послужить одной из причин формирования аддикции. Не находя взаимопонимания среди знакомых, они замкнулись, перестали открываться людям.

·           Для подростков с наиболее выраженной склонностью к проявлению зависимого поведения от компьютерных игр свойственна интроверсия и повышенный уровень нейротизма. Это может свидетельствовать  в пользу застенчивости, замкнутости, отдаленности от сверстников  игровых компьютерных аддиктов. Высокий уровень нейротизма, проявляющийся в  эмоциональной неустойчивости, лабильности, быстрой смене настроений часто провоцирует чувство беспокойства, депрессивные реакции и снижение адаптации.

·           Компьютерные аддикты отличаются от сверстников большей степенью проявления вербальной агрессии и раздражения, резкости, выражению своих чувств через обзывание, нелестные выражения, угрозы. 

          Таким образом, получается, что у подростков, склонных к компьютерной аддикции, значимо преобладают критичность, проявление вербальной агрессии и жесткость по отношению к людям, негативизм,  замкнутость, нейротизм, которые способствуют возникновению раздражения, тревоги, реактивной депрессии. Все это в сочетании с негативным опытом общения приводит к еще большей изоляции от социума, и, как следствие, снижает адаптацию. Возможно, что компьютерные игры служат в данном случае способом разрядки и снятия напряжения и в данном случае выступают в качестве продуктивной стратегии совладания.

    Третья серия исследований (2008-2009) касалась лидерства как фактора совладающего поведения. Не вызывает сомнения тот факт, что лидеры должны обладать высоким уровнем развития социального интеллекта и социальной одаренности. Важным моментом является различение социального интеллекта и социальной одаренности, которая определяется как одаренность в сфере лидерства и социальных взаимодействий. Социальный интеллект, т.е. способность понимать других людей, их взаимоотношения и социальные ситуации, является очень существенным свойством в составе социальной одаренности. Социальный интеллект позволяет, точно оценив ситуацию и участвующих в ней людей, более адекватно выстроить стратегию поведения. Однако социальная одаренность не исчерпывается только социальным интеллектом, точно также как интеллектуальная одаренность не исчерпывается общим интеллектом.    

Не вызывает сомнения тот факт, что социальные взаимодействия включают и ситуации, где лидерство не требуется, а необходимо, наоборот, умение соблюдать строгий паритет или работать под чьим-либо руководством (Ушаков, 2003). И здесь мы сталкиваемся с проблемой оптимума интеллекта. Так, в ряде исследований показано, что успешность политика или руководителя определяется таким уровнем интеллекта, который превышает средний в руководимой группе, но не является настолько высоким, чтобы затруднять взаимопонимание и провоцировать отвержение.

  Исследование эффективных руководителей позволяет сделать вывод о том, что они успешно умеют справляться с агрессией, инициативны, настойчивы, энергичны, гибки, обладают чувством юмора, обладают цельностью характера, определенностью взглядов на жизнь, четко знают цели и умеют их достигать (Занковский, 2000; Минделл, 1993; Ушаков, 2003). Лидер должен обладать определенным «набором» личностных качеств, позволяющих ему справляться с высокими психоэмоциональными нагрузками в трудных (стрессовых) ситуациях: способностью управлять собой, в полной мере использовать свое время, энергию, заботиться о накоплении сил (в том числе и физических); умением вычленять в проблеме главное и второстепенное, оценивать варианты решения, прогнозировать последствия принятия решения, а также определять необходимые ресурсы для решения проблемы; творческим подходом, умением генерировать идеи и стремлением к нововведениям.

В нашем исследовании мы понимали лидерство максимально широко, что позволило проанализировать совладающее поведение разных групп респондентов: студентов-активистов и участников органов ученического самоуправления.

Сложность феномена лидерства и многообразие его проявлений в реальных социальных условиях порождают множество теорий лидерства, поэтому в силу специфики изучаемого феномена нами была реализована идея множественного дизайна исследования, что отразилось в проведении двух независимых исследований: а) в первом исследовании изучалось совладающее поведение студентов в его связи с уровенем развития коммуникативных и организаторских склонностей (32 чел.); б) изучалось совладающее поведение старшеклассников - участников органов ученического самоуправления (21 чел.) в сравнении с учащимися, не участвующими в органах самоуправления.

Использование понятия «лидер» в нашем исследовании несколько условно и объясняется тем фактом, что нами не изучалась специально лидерская позиция респондентов (студентов и школьников), а результаты исследования коммуникативных и организаторских способностей свидетельствуют только о более значительном развитии коммуникативных способностей этой группы (методика КОС-2). Однако само участие в органах ученического и студенческого самоуправления и необходимость выполнять функции организатора, принимать решения ставят личность в особое положение в группе сверстников.

Для изучения совладающего поведения использовались опросник «Копинг-поведение в стрессовых ситуациях» (Coping Inventory for Stressful Situations) Н.С. Эндлера, Д.А. Паркера,  «Опросник Способов Совладания» С.И. Фолкман, Р. Лазаруса, ЮКШ Э. Фрайденберг, Р. Льюиса (все опросники в адаптации Т.Л. Крюковой).

Результаты исследования и их обсуждение:

1. Анализ результатов диагностики совладающего поведения студентов-активистов  позволяет сделать вывод о том, что наиболее предпочитаемыми стратегиями являются стратегия Положительная переоценка, затем Самоконтроль  и на третьем месте – Планирование решения проблемы. По методике КПСС (CISS) в данной группе значительно преобладает Проблемно-ориентированный копинг. Интересно, стуленты-активисты практически не выбирают такие стратегии совладания с трудными ситуациями, как Бегство-избегание (мысленные усилия, направленные на уход от проблемы) и Принятие ответственности (осознание своей роли в возникновении и разрешении трудной ситуации). При этом выявлена тенденция обращаться к  дистанцированию от проблемы, т.е. предпринимать когнитивные усилия по снижению ее значимости.

Выявленные результаты повторяют в целом общевозрастные тенденции (Крюкова, 2005). Однако необходимо отметить два важных момента. Во-первых, средние значения по стратегии  Бегство-избегание значительно ниже  (М=4,00, St.Dev.=1,31), чем возрастная норма (М=10,53, St.Dev.=3,31).  Таким образом, мы можем говорить о том, что «лидеры» реже уклоняются от решения проблем, чаще стремятся предпринимать шаги по разрешению трудных ситуаций, что позволяет чувствовать себя самоэффективной личностью.

Во-вторых, и это особенно интересно, в группе студентов-активистов стратегия Принятие ответственности выбирается несколько реже, чем в соответствующей возрастной группе. Результаты попадают в область низких значений: М=6,08, St.Dev.=1,81; норма М=7,41,  St.Dev.=2,18. Вполне вероятно, что в рамках студенческого актива решения принимаются коллегиально. Однако, на наш взгляд, отрицательным в такой поведенческой стратегии, проявляющейся в непризнании или минимизации своей роли в возникновении проблемы и ее разрешении, является стремление разделить ответственность с окружающими или переложить ее на кого-либо другого. Это косвенно подтверждается  результатами более частого выбора стратегии Поиск социальной поддержки и отрицательной корреляцией коммуникативных склонностей со стратегией Принятие ответственности (R= -0,583,  p=0,046). В конечном результате получается, что активисты опираются на социальные связи и межличностные отношения при преодолении трудностей. Этот факт позволяет говорить о ресурсной роли социального окружения, поскольку, с одной стороны, именно оно помогает справляться с угрожающими обстоятельствами. С другой стороны, благодаря определенным личностным особенностям и положению в группе, у лидеров присутствует психологическая готовность к использованию данного ресурса.

2. Изучение совладающего поведения студентов позволяет констатировать те же самые закономерности, что и в предыдущей группе. Рейтинг (частота использования) стратегий следующая: Самоконтроль, Положительная переоценка,  Планирование решения проблемы и Поиск социальной поддержки. По методике КПСС (CISS) значительно преобладает Проблемно-ориентированный копинг, в то время как Эмоционально-ориентированный копинг, и Копинг, ориентированный на избегание, выражены слабее.  

Данное исследование предполагало изучение связей коммуникативных и организаторских способностей (по методике КОС-2) с выбором стратегий и стилей совладающего поведения. Мы предполагали, что такого рода способности будут связаны с выбором социально-ориентированного совладания. Однако оказалось, что организаторские способности не связаны с выбором моделей совладающего поведения не только в этой группе, но и в группе студентов-активистов. Коммуникативные склонности предполагают наличие таких когнитивных, эмоциональных и поведенческих особенностей личности, которые  необходимы для установления эффективных контактов с окружающими. Коммуникативные склонности положительно связаны с субстилем Социальное отвлечение (R=0,348,  p=0,05), стратегией Положительная переоценка (R=0,347,  p=0,05) и на уровне тенденции с Эмоционально-ориентированным копингом (R= -0,319,  p=0, 075). Интересно, что в группе студентов-активистов выявлены корреляционные связи коммуникативных склонностей с Проблемно-ориентированным копингом (R=0,598,  p=0,040) и  Конфронтативным копингом (R= -0,878,  p=0,000). 

Таким образом, связи уровня развития коммуникативных способностей и выбора стратегий и стилей совладающего поведения оказались различными в разных группах и малочисленными. Здесь уместно вспомнить результаты исследований роли социального интеллекта в совладающем поведении (Крюкова, 2005),  которые также свидетельствуют о незначительной детерминации отдельных стратегий совладания со стороны социального интеллекта. Вероятно, лишь логические компоненты (способность к логическому обобщению, предвидению), а не сама по себе способность или склонность вступать в контакт и  поддерживать отношения (коммуникативные склонности) являются весомыми факторами совладающего поведения.

3. В нашем исследовании совладающего поведения участников органов ученического самоуправления приняли участие школьники, входящие в совет старшеклассников (21 чел.), условно названные нами «лидеры». Контрольная группа - учащиеся 9 – 11 классов, которые не входят в совет старшеклассников (39 чел.).

Сравнительный анализ стратегий совладающего поведения обеих групп старшеклассников показал наличие значимых различий по трем стратегиям: Работа, достижения, Несовладание, Отвлечение.  Это позволяет говорить о том, что «лидеры» чаще в трудных ситуациях начинают более интенсивно работать и стремятся добиваться высоких результатов (U=165,p=0,000). Они могут уходить в какую-либо деятельность «с головой», что позволяет им лучше справляться и реже несовладать с проблемами (U=168, P=0,000). Кроме того, они чаще используют различные возможности для отвлечения, читая, занимаясь спортом или проводя время в компании друзей (U=219, p=0,003). Участники органов ученического самоуправления по сравнению со своими сверстниками реже прибегают к стратегии Разрядка (эмоциональное отреагирование за счет крика, плача, принятия алкоголя или агрессивных реакций). Они реже обращаются  к религиозному опыту, молитве (стратегия Духовность; U=1340, p=0,048). Все это роднит их с интеллектуально одаренными старшеклассниками, указывает на их большую независимость, устойчивость в ситуациях напряжения сил (Resilienz), способность противостоять вызовам и быстро восстанавливаться.

Однако «лидеры»  также реже замыкаются в себе (стратегия Уход в себя), что отличает их от обычных и интеллектуально одаренных сверстников (U=1208, p=0,017). Это может быть объяснено более высоко развитыми коммуникативными способностями и уверенностью в социальных взаимодействиях, что дает возможность опираться на социальные сети как ресурсы при возникновении проблем и трудностей.

Несмотря на отсутствие прямых данных о более частом использовании социально-ориентированного копинга этими группами респондентов, исследование позволяет сформулировать гипотезу о ресурсной роли социального фактора (позитивных межличностных отношений, социальных сетей)  в эффективном  совладающем поведении лидеров.

Тем не менее, данные полученные в столь разнообразных исследованиях позволяют говорить о том, что социальный интеллект выступает в качестве ресурса совладающего поведения:

- снижение социального интеллекта ведет к появлению таких негативных последствий как повышение тревожности, агрессивности, депрессивности, замкнутости, неуспешности в социальных контактах, формирует склонность к аддиктивному поведению (в нашем случае – компьютерной зависимости), что ухудшает адаптацию в обществе и ведет к изоляции (прежде всего, к самоизоляции), использованию компьютерных игр как стратегии совладания с трудностями и «уходу в виртуальный мир»;

- высокий социальный интеллект (у лидеров и при высоком развитии коммуникативных способностей) не только делает совладание более эффективным, но и позволяет в качестве основного ресурса использовать социальную поддержку и возможности социальной сети.
 

                                                           Литература

1.    Абульханова-Славская К.А. Развитие личности в процессе жизнедеятельности // Психология формирования и развития личности / под ред. Л.И. Анциферовой. М., 1981. С.19-44.

2.    Занковский А.Н. Организационная психология. М.: Флинта. МПСИ, 2000.

3.    Жиликов А.С. Личностные особенности компьютерных аддиктов в подростковом возрасте. Квалификационная работа. Кострома, 2008.

4.    Кашницкий В.И. Коммуникативная компетентность как ресурс совладания со стрессом //  Психология совладающего поведения: материалы Междунар.  науч. – практ. конф./ отв. ред.: Е. А. Сергиенко, Т.Л. Крюкова. - Кострома: КГУ им. Некрасова, 2007. С.

5.    Крюкова Т.Л.   Психология совладающего поведения в разные периоды жизни. Дисс… докт. психол. наук. Кострома, 2005.

6.    Майерс Д. Социальная психология. СПб.: Питер, 1996.

7.     Медников А.В. Лидерство как фактор совладающего поведения. Квалификационная  работа. Кострома, 2009.

8.     Минделл А. Лидер как мастер единоборства (введение в психологию демократии): В 2ч. – Ч.1. – М., 1993.

9.    Михайлова (Алешина) Е.С. Методика исследования социального интеллекта: Адаптация теста Дж. Гилфорда и М. Салливена: Руководство по использованию. – СПб., 1996.  

10. Попова К.В. Особенности совладающего поведения участников органов ученического самоуправления. Квалификационная работа. Кострома, 2008.

11. Ушаков Д. В. Интеллект: структурно-динамическая теория. М.: Изд-во ИП РАН, 2003.

12. Фернхейм А., Хейвен П. Личность и социальное поведение. СПб.: Питер, 2001. С.67-88.

13. Хазова С.А. Совладающее поведение одаренных старшеклассников. Дисс. Канд. психол. наук. – Кострома, 2002.

14. Хазова С.А. Когнитивные ресурсы совладающего поведения: эмпирические исследования. Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2010.

15. Frydenberg E., Lewis R. Adolescent Coping Scale // ACER press. — Melbourne, 1993.

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова. Серия: Педагогика. Психология. Социальная работа. Ювенология. Социокинетика. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2012. Т.18. №1 (1). С. 192-197.