Деструктивная привязанность к партнеру в близких отношениях взрослых как фактор стресса и дезадаптации*
Исследование выполнено при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 15-06-10671/15.
Григорова Татьяна Петровна
кандидат психологических наук, сотрудник научно-исследовательской лаборатории психологии совладающего поведения, ФГБОУ ВПО «Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова», ул. 1 Мая, д. 14, 156000, Кострома, Россия.
e-mail: grigorova.t90@mail.ru
Destructive attachment to a romantic relationships partner as an adult`s stress and disadaptation factor *
Research is financially supported by Russian Humanitarian Scientific Foundation, project N 15-06-10671/15.
Grigorova, Tatyana P.
Ph. D., psychology of stress-coping laboratory researcher
Nekrasov Kostroma State University, 1Maya st., 14, 156000, Kostroma, Russia.
Аннотация
Постановка проблемы. Феномен деструктивной привязанности как проблемный аспект близких отношений, в настоящее время остается малоизученным. Кроме того, в обществе существует устойчивый стереотип, что «настоящие» любовные чувства – непременно изматывающие, неподвластные контролю, полностью поглощающие личность и сознание человека. В мировой литературе также существует множество примеров того, что большая любовь для человека одновременно и большая трагедия. В то же время, близкие отношения, приносящие личности тяжелые негативные чувства, хронические страдания, стресс могут значительно ухудшать качество ее жизни, вплоть до выраженных проявлений дезадаптации и несовладания.
Цель исследования – изучение феномена деструктивной привязанности как фактора стресса, вызывающего угрозу для личностного благополучия и адаптации личности.
Выборка и методы. В эмпирическом исследовании принимали участие взрослые мужчины и женщины, состоящие в романтических (супружеских) отношениях с объектом привязанности. Выборка составила 165 человек, являющихся субъектами привязанности к партнеру на протяжении периода времени от 3 до 20 лет. Средний возраст испытуемых – 32 года (SD=3,8). Выборка была разделена на две группы: в контрольную группу вошли 43 женщины и 40 мужчин (всего 83 человека), являющиеся субъектами безопасной привязанности. Во вторую группу входят 48 женщин и 34 мужчины (всего 82 человека), являющиеся субъектами деструктивной привязанности.
Результаты. Субъекту деструктивной привязанности к партнеру свойственно испытывать в отношениях значительный уровень психоэмоциональной напряженности. С увеличением продолжительности отношений также усиливаются проявления несовладания и дезадаптации, а периоды эмоционального благополучия субъекта сокращаются за счет непродуктивности копинга. В связи с происходящим истощением ресурсов совладания, данные субъекты испытывают выраженные трудности в попытках прекратить поведение привязанности по отношению к партнеру и выйти из неудовлетворяющих отношений.
Ключевые слова: деструктивная привязанность; стресс и страдание в близких отношениях; дезадаптация; несовладание; индивидуальный и диадический копинг
Keywords: destructive attachment; stress and suffering in close relationships; disadaptation; non- coping; individual and dyadic coping
Введение
В настоящее время в науке остается высоким интерес к проблемам межличностных взаимоотношений, в частности, отношений привязанности, и их влиянию на психическое развитие человека и качество его жизни.
В психологии крайне важной является идея о том, что в близких межличностных отношениях удовлетворяются значимые потребности личности в любви, принятии, чувстве безопасности [8; 10; 13; 16; 17]. В тоже время нарушения привязанности актуализируют трудности эффективной адаптации, личностного роста и развития человека; могут способствовать возникновению стресса, специфических личностных и поведенческих расстройств [11; 21].
Согласно классическим постулатам теории развития, под привязанностью понимается психобиологическая поведенческая система, побуждающая человека в трудные моменты жизни искать близости со значимыми другими, которые выступают объектами привязанности. В тоже время, взаимодействие с непоследовательными, ненадежными или нечувствительными объектами привязанности препятствует процессу развития безопасной и стабильной психической основы; снижает устойчивость при совладании со стрессовыми событиями жизни и предрасполагает человека к психопатологическим расстройствам в кризисные периоды жизни [1].
В отечественной психологической и клинической литературе также имеются множество работ, посвященных изучению нарушений особенно значимых жизненных отношений человека, в том числе, отношений привязанности, как фактора возникновения неврозов и иных нервно-психических расстройств [3; 6; 7].
С конца ХХ века широко исследуются любовные отношения, носящие аддиктивный характер [21], а термин «любовная зависимость» применяется по отношению к лицам, навязчиво добивающимся отношений с объектом любви. Также проанализированы симптомы любовной зависимости, во многом имеющие сходство с симптомами химических аддикций [16; 21].
В настоящее время изучение страданий и боли, которые приносят любовные отношения, является частью более общего направления актуальных исследований проблемных аспектов психологии отношений, таких как насилие, утрата, предательство, конфликт, обман, развод, ревность, одиночество, преследования, безответная любовь и др. [13; 23]. Данное направление активно реализуется в зарубежной психологии (R. Burney, C. DeWall, R. Baumeister, E. Masicampo, Ph. Shaver, M. Mikulincer, P. Regan, A. Randall & G. Bodenmann, S. Murray, J. Holmes, A. Harrison и др.) [11; 15; 18; 19; 20; 21].
Исследователи пришли к выводу, что отношения, связанные с регулярным страданием является фактором риска для длительного ухудшения здоровья, а боль, испытываемая в любовных и иных близких отношениях, значимо влияет на психическое здоровье участников данных отношений [23].
Исследования подобных травматичных отношений во многом сконцентрированы на изучении их субъектов как лиц, не способных к «здоровой» близости, имеющих выраженные симптомы зависимого расстройств личности, а также как «вторичных» аддиктов. В обществе таким личностям нередко приписывают виктимность, мазохистские установки. Распространена идея о том, что «жертва» подобных отношений получает неочевидную на первый взгляд выгоду от собственных страданий, что также находит свое подтверждение в клинических исследованиях [6]. В нашем исследовании мы попытались изучить обратную детерминацию факторов психического здоровья и адаптации личности и качества близких отношений и привязанности, а именно, то, как регулярное страдание и стресс в любовных отношениях влияют на личность и ее благополучие, делают ее уязвимой, не способной к продуктивному совладанию, лишают возможности испытывать полноценную близость с партнером.
В нашем исследовании мы предлагаем рассмотреть феномен включенности субъекта в эмоционально тяжелые для него отношения, а также те угрозы для его личностного благополучия и здоровья, с точки зрения нарушений привязанности. В данном контексте мы выделяем особую категорию нарушений привязанности во взрослом возрасте – деструктивную привязанность, проявляющуюся в следующих специфических особенностях, свойственных ее субъектам [2; 13]:
1) Регулярное совершение действий, направленных на сохранение и поддержание близких отношений, не приносящих удовлетворение потребностей в принятии, чувстве безопасности, любви, а также являющихся источником тяжелых негативных переживаний и состояний.
2) Длительное нахождение субъекта в подобных отношениях, (следовательно, длительные переживаний тяжелых, негативных чувств), являющееся фактором усиления испытываемого стресса и несущее в себе разрушительный для личности потенциал.
3) Существование для субъекта деструктивной привязанности угрозы для психологического, психического и физического благополучия в условиях его включенности в данные близкие отношения.
Совладание со стрессом обеспечивает человека продуктивностью, хорошим здоровьем, благополучием, в том числе, в его близких взаимоотношениях. Таким образом, совладание представляет собой значимый референт социального адаптивного поведения человека [4; 5].
Таким образом, целью нашего исследования являлось изучение феномена деструктивной привязанности как фактора стресса, вызывающего угрозу для личностного благополучия и адаптации личности.
Выборка и методы
В исследовании принимали добровольное участие взрослые мужчины и женщины, состоящие в романтических (супружеских) отношениях с объектом привязанности. Выборка составила 165 человек, являющихся субъектами привязанности к партнеру на протяжении периода времени от 3 до 20 лет. Средний возраст испытуемых – 32 года (SD=3,8).
Выборка была разделена на две группы: в контрольную группу вошли 43 женщины и 40 мужчин (всего 83 человека), не состоящие в отношениях деструктивной привязанности, являющиеся субъектами безопасной привязанности.
Во вторую группу входят 48 женщин и 34 мужчины (всего 82 человека), являющиеся субъектами деструктивной привязанности.
В исследовании применялся комплекс качественных и количественных методов. Основным методом являлось авторское феноменологическое 2-х часовое интервью, направленное на прояснение проявлений деструктивной привязанности, переживаний субъекта и способов совладания с ними, а также характеристик привязанности респондентов из контрольной группы. Обработка полученных данных проводилась с помощью контент-анализа. В качестве единиц анализа использовались их отдельные слова и высказывания, характеризующие особенности данной привязанности: паттерны поведения, эмоции и чувства, реакцию на угрозу разрыва отношений, восприятие себя и партнера в отношениях, когнитивные установки, касающиеся близких отношений. Математическая обработка данных проводилась при помощи программы STATISTICA.10 с использованием критерия χ² Пирсона (для выявления зависимости между принадлежностью испытуемых к определенной выборке и частотой встречаемости того или иного признака). Для изучения индивидуального копинга нами использовался «Опросник способов совладания» (WCQ), в адаптации Т.Л. Крюковой (2004).
Результаты и их обсуждение
Для выявления наиболее стрессогенных характеристик деструктивной привязанности мы анализировали данные феноменологического интервью в обеих группах испытуемых.
Сравнительный анализ характеристик привязанности с помощью критерия χ² Пирсона позволил выявить те из них, которые наиболее свойственны субъектам деструктивной привязанности (Таблица 1):
Таблица 1
Показатели качества привязанности, свойственные переживаться субъектами деструктивной привязанности (n=165)
|
Основные показатели |
χ² Пирсона* |
|
Не чувствуют себя любимыми/желанными |
157,1 |
|
Часто испытывают тревогу/беспокойство по поводу отношений |
134,86 |
|
Испытывают страдания/тяжелые переживания/негативные эмоции |
153,24 |
|
Чувствуют угрозу/вред для собственного эмоционального/материального/физического благополучия |
121,61 |
|
Чувствуют себя зависимыми от партнера |
131,13 |
|
Со стороны партнера присутствуют элементы эмоционального/физического насилия |
149,39 |
|
Удерживают партнера, несмотря на собственную неудовлетворенность отношениями |
153,24 |
* для р≤0,001
Таким образом, субъект деструктивной привязанности склонен осознавать собственную неудовлетворенность данными отношениями и испытывать страдания, связанные с нахождением в них, в то же время, не разрывая данные отношения самостоятельно, либо разрывая на короткий промежуток времени (от нескольких дней до нескольких недель), возобновляя их.
Вывялены следующие характерные эмоции, чувства и переживания субъектов деструктивной привязанности по отношению к партнеру: страсть, желание полностью обладать партнером (χ²=125,45, р≤,001); ненависть к партнеру (χ²=121,66, р≤,001); внутренняя напряженность в ситуации эмоциональной близости с партнером (χ²=128,65, р≤,001).
Испытуемые высказывались о своих переживаниях следующим образом:
«Я постоянно думаю о нем, ни на чем другом не могу сосредоточиться, и это выводит меня из себя»;
«Даже когда у нас все хорошо, я чувствую, что-то все равно что-то не так, и не могу по-настоящему расслабиться»;
«Рядом с ней я все время напряжен, не знаю почему. Я чувствую, что она во всем лучше меня и злюсь»;
«Когда я думаю о нем, мне как будто не хватает воздуха, начинает тошнить».
Испытуемые из группы субъектов деструктивной привязанности отмечали силу и тяжесть данных негативных чувств и состояний. Они также склонны воспринимать свой эмоциональный опыт, полученный в отношениях, как уникальный, мистический. В то же время, в зависимости от длительности отношений и степени их осознанности, испытуемые начинают воспринимать данные чувства как «нездоровые», мешающие полноценно жить, создать семью или построить гармоничные отношения с другим партнером. Большинство испытуемых, являющихся субъектами деструктивной привязанности, также говорили о трудности совладания с данными чувствами.
Выявлено, что с увеличением продолжительности отношений с партнером, субъектам деструктивной привязанности становились свойственны негативные физиологические симптомы, указывающие на дезадаптацию личности, либо возможные психосоматические расстройства.
Наиболее часто по сравнению с контрольной группой ими отмечались следующие симптомы, возникающие как в ситуациях угрозы разрыва отношений, так и в относительно «спокойные» периоды отношений:
- пищевые симптомы (отсутствие аппетита; повышенный аппетит; тошнота; расстройства желудка; запоры) (χ²=131,46, р≤0,001);
- угнетение дыхательной функции (одышка; чувство нехватки воздуха; приступы кашля) (χ²=94,74, р≤0,001);
- симптомы, связанные с сердечной системой (боли в сердце; повышение/понижение давления; учащение пульса) (χ²=100,99, р≤0,001);
- расстройства сна (бессонница; кошмары) (χ²=103,97, р≤0,001);
- головные боли, головокружение, спутанность мыслей и сознания (χ²=113,75, р≤0,001).
Также субъекты деструктивной привязанности отмечали приступы паники; возникновение навязчивых мыслей, что, по их словам, создает трудности для занятий повседневными делами и др.
Выявлены следующие признаки и формы личностного неблагополучия и нарушений адаптации субъектов деструктивной привязанности, имеющие как временный, так и длительный характер проявления, усиливающиеся с продолжительностью отношений с партнером (n=82):
· значительное уменьшение частоты социальных контактов (100%). Испытуемые отмечали как трудности при вступлении в новые контакты (проявление несвойственной ранее стеснительности, снижение спонтанности при общении, нежелание идти на контакт и др.), так и трудности в уже имеющихся социальных связях. В одних случаях испытуемые объясняли данный феномен попыткой скрыть от близких собственные переживания, стыдом за свое «зависимое» положение от партнера. В других случаях – отсутствием сил, энергии для общения, снижением интереса к окружающим. Испытуемыми отмечалось сокращение контактов с людьми из привычного круга общения, общение, по их словам, становилось более «поверхностным», «формальным». Таким образом, мы можем предполагать закономерное снижение эффективности копинг-стратегии «поиск социальной поддержки».
· устойчивое снижение настроения, плаксивость, раздражительность (87%). Отмечались трудности контроля над данными реакциями, в результате чего, по словам самих испытуемых, их поведение со стороны выглядит как «неадекватное», окружающие демонстрируют обеспокоенность эмоциональным состоянием субъекта и советуют обратиться за помощью к специалисту (психологу либо психиатру). Партнеры испытуемых при этом, за редким исключением, не проявляют к ним сочувствия, напротив, воспринимают в качестве повода для высмеивания, оскорбления личности испытуемого;
· снижение эффективности рабочей деятельности, потеря работы (39%). Указанная часть испытуемых отмечала, что временами они не могли продолжать трудовую деятельность, чувствуя себя крайне измотанными отношениями с партнером. Особенно часто испытуемые склонны не выходить на рабочее место в так называемые периоды «обострения» отношений с партнером по причинам «разбитости», «чувства собственной бесполезности», «отсутствию сил и желания что-то делать», «плохого физического и психологического самочувствия», «плохого внешнего вида». Сравнивая полученные данные с результатами интервью с контрольной группой, мы можем отметить, что практически в 100% случаев испытуемые контрольной группы не испытывали на себе подобного негативного влияния ситуации напряженности отношений с партнером. Их эмоциональное и физическое самочувствие, по их собственным оценкам, не ухудшается настолько, чтобы вызывать существенные трудности в профессиональной деятельности. Крайне негативным результатом подобных состояний становились крупные неудачи на работе, прогулы, приводящие к увольнениям;
· общее ухудшение состояния здоровья (76%). Данная оценка испытуемых основана на субъективном восприятии своего здоровья: по их словам, они стали более склонны к «простудным» заболеваниям, появились либо обострились хронические заболевания. Также испытуемые связывают с качеством своих близких отношений чрезмерный набор либо потерю веса, произошедшие с ними в течение данных отношений;
· крупные траты денег, связанные с отношением с партнером (46%). Респонденты указывали случаи отплаты денежных долгов партнера; покупки дорогих подарков; оплата междугородних телефонных счетов за разговоры с партнером; появление ранее несвойственного «мотовства». Все данные случаи объединяет восприятие респондентами данных расходов как вынужденных, нежеланных, не приносящих удовлетворения. Отдельного анализа и описания требуют случаи попадания данными респондентами под экономический контроль со стороны партнера;
· потеря субъектом деструктивной привязанности иных интересов (хобби, занятия спортом, самообразование и др.), существовавших в его жизни до появления отношений;
Нами проанализирована смена ценностных ориентаций субъекта деструктивной привязанности, направленная на снижение стресса и напряженности копинга. Выявлено, что для 100% испытуемых в начале отношений с партнером были неприемлемы такие явления как ложь, грубость, повышенный контроль и др., однако, в дальнейшем они проявляли более терпимое отношение к подобным фактам, снижая, таким образом, их стрессогенное влияние. Также испытуемые говорили о том, что для того, чтобы чувствовать себя счастливыми, им достаточно испытывают любовь к партнеру, не нуждаясь в том, чтобы также чувствовать ответную любовь партнера к себе.
Динамика индивидуального копинга субъектов деструктивной привязанности в длительных близких отношениях характеризуется цикличной сменой фаз его напряженности и ослабления. Испытуемые отмечали, что в относительно спокойные периоды отношений с партнером, им свойственно улучшение психоэмоционального состояния (появляется энергия, активность, положительный настрой, связанные с другими сферами их жизнедеятельности). Когда отношения становятся напряженными, наоборот, ими отмечается снижение активности и продуктивности результатов в иных деятельностях (χ²=117,54, р≤,001). Выявлено, что с увеличением продолжительности отношений, «спокойные» периоды становятся короче, в отношениях чаще чувствуется напряженность, они становятся более конфликтными и в целом неудовлетворительными для субъекта привязанности (χ²=141,95, р≤,001), что также говорит о непродуктивном совладании. Мы предполагаем, что внутренняя энергия и ресурсы субъектов деструктивной привязанности в такие периоды направляется на стабилизацию, улучшение и сохранение отношений с партнером, что также подтверждается результатами интервью.
Полученные данные о диадическом копинге субъектов деструктивной привязанности свидетельствуют о его негармоничности. Испытуемые не склонны обращаться за помощью к партнеру. Это вызвано как их собственным восприятием партнеров как холодных, отстраненных, нечувствительных к их переживаниям, жестоких личностей и др., так и отсутствием подлинно близких и гармоничных отношений с партнером. В интервью субъекты деструктивной привязанности часто отмечали, что их партнеры не догадываются об интенсивности испытываемого ими стресса, либо предпочитают не замечать негативных переживаний и состояний. Отсутствие необходимой поддержки со стороны партнера усугубляет несовладание и дезадаптивные тенденции субъектов, провоцирует их отказываться от каких-либо действий; вызывает болезненные состояния, связанные с пассивностью, уходом в себя.
Корреляционный анализ помощью R-критерия Спирмена позволил выявить, что чем дольше испытуемые находятся в отношениях деструктивной привязанности, тем реже они обращаются к копинг-стратегиям «социальная поддержка» (R=-0,238, при р≤0,05); «самоконтроль» (R=-0,23, при р≤0,05); чаще обращаются к копинг-стратегии «положительная переоценка» (R=0,231, при р≤0,05). Данный результат закономерно связан со снижением у испытуемых внутренних сил и ресурсов для самоподдержки и обращению к окружающим, в том числе, к партнеру; со снижением включенности в социальное общение и накапливание негативных симптомов несовладания. В тоже время, невозможность как выхода из отношений, так и продуктивного совладания со стрессом данных отношений, побуждают их по-новому оценивать значимость происходящих событий, переосмыслять негативные переживания, рационализировать их.
Выводы
1. Субъект деструктивной привязанности в течение длительных периодов времени испытывает эмоциональные страдания в отношениях с партнером, однако не совершают действий для их разрыва. Низкий уровень осознанности источников своих переживаний и чувств затрудняет продуктивное совладание субъекта с ними.
2. С увеличением продолжительности отношений с партнером усиливается напряженность и стрессогенность в отношениях, проявления несовладания и дезадаптации; а периоды эмоционального благополучия субъекта сокращаются за счет непродуктивности копинга.
3. Несовладание испытуемых, негармоничный диадический копинг, истощение ресурсов совладания, а также их отказ от разрыва неудовлетворяющих отношений приводят к проявлениям дезадаптации. Учащаются психосоматические симптомы, происходит потеря уверенности в себе, снижается частота социальных контактов, увеличиваются трудности в поддержании профессиональной активности; им становится сложнее поддерживать прежнюю активность, сохранять стабильное благоприятное психоэмоциональное состояние, что также является негативным итогом несовладания и глубокой неудовлетворенности актуальными взаимоотношениями с партнером.
Список литературы
1) Боулби Дж. Привязанность. – М.: «Гардарики», 2003. – 480 с.
2) Григорова Т.П. Деструктивная привязанность во взрослом возрасте и совладание с ее проявлениями: автореф. дисс. … канд. психол. наук. – Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова: Кострома, 2015. – 26 с.
3) Карвасарский Б.Д. Неврозы. – М.: Медицина, 1990. – 576 с.
4) Крюкова Т.Л. Психология совладающего поведения. Монография. Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова – «Авантитул», 2004. – 344 с.
5) Крюкова Т.Л., Сапоровская М.В. Индивидуальные и групповые тенденции совладания с трудностями в российских семьях // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2014. – Т. 20. – № 2 – С. 71-77.
6) Лохматкина Н.В. Психологические характеристики подвергавшихся семейному насилию женщин, наблюдающихся у врачей общей практики. [Электронный ресурс] // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. 2011. N 1. URL: http:// medpsy.ru (дата обращения: 25.03.2015).
7) Никольская И.М. Страх по отношению к супругу (партнеру) и идеи самообвинения – маркеры перенесенного семейного насилия? [Электронный ресурс] // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. 2011. N 5. URL: http:// medpsy.ru (дата обращения:13.08.2015).
8) Berscheid, E., Regan, P. C. The psychology of interpersonal relationships. Pearson Prentice Hall, 2005. – 576 p.
9) Bowlby J. A. Secure Base: Parent–child attachment and healthy human development. – NY: Basic Books, 1998. – 186 p.
10) Burney R. The emotional dynamics of dysfunctional romantic relationships [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.healthyromanticrelationships.com. (Дата обращения: 7.10.2013).
11) Curtis J.M. Elements of pathological love relationships. Psychological Reports. – 1983. – Vol. 53. – P. 83–92.
12) Fraley R.C., Shaver R.P. Adult Romantic Attachment: Theoretical Developments, Emerging Controversies, and Unanswered Questions // Review of General Psychology. – 2000. – Vol. 4. - № 2. – P. 132-154.
13) Grigorova T., Kryukova T. Romantic Attachment Addiction in Adults` Relationships. In: Plenary presentations at the 2nd International Conference on Behavioral Addictions 16-18 March 2015, Budapest, Hungary. Journal of Behavioral Addictions. 4 (Suppl. 1), pp. 1-62, (2015), p. 27.
14) Handbook of Interpersonal Psychology: Theory, Research, Assesssment, and Therapeutic Interventions. / Ed. L.M. Horowitz and S. Strack. Wiley, Hoboken. – New Jersey, 2011. – 672 p.
15) Hatfield E., Rapson R. Love, sex, intimacy: The Psychology, biology, and history. – New York: Harper Collins, 1993. – 520 p.
16) Marks I. Behavioural (non-chemical) addictions // British J. Addict. – 2008. –V. 85. – P. 1389–1394.
17) Mikulincer M., Shaver P. R. Attachment in adulthood: Structure, dynamics, and change. – New York: Guilford Press, 2007. – 578 p.
18) Murray S.L., Holmes J. G. Interdependent minds: the dynamics of close relationships. – New York: Guilford Press, 2011. – 402 p.
19) Randall A. K., Bodenmann, G. The role of stress on close relationships and marital satisfaction // Clinical Psychology Review. – 2009. – Vol.29. - P. 105-115.
20) Regan P. Close Relationships. – NY: Routledge, 2011. – 408 p.
21) Timmreck T. C. Overcoming the loss of love: Preventing love addiction and promoting positive emotional health // Psychological Reports. – 1990. – Vol. 66. – P. 515–528.
22) Vangelisti A.L. Feeling Hurt in Close Relationships. – New York: Cambridge University Press, 2009. – 548 p.
Медицинская психология в России, №6 (35), 2015 - Режим доступа: http://www.medpsy.ru/mprj/archiv_global/2015_6_35/nomer01.php